Эпилог

По просьбе Злотникова, его спасение было засекречено. В качестве главного аргумента он привёл то, что на момент прыжка в туннель он не знал, кто именно станет победителем в битве, и удастся ли ему спасти своё человеческое тело.

Засекретить факт подбора возле портала разгонных ступеней кораблей Злотникова и Цоя не удалось, об этом было официально объявлено ещё до их прыжка к Одину.

Альтинг Валгаллы предъявил официальную ноту протеста правительству Новой Калифорнии за то, что комплектующие их систем вооружения были использованы для проекта, причинившего системе Валгаллы беспрецедентный ущерб.

МИД Новой Калифорнии ответил вполне резонным заявлением, что предъявлять претензии за ещё не случившиеся события — это новое слово в дипломатической практике, и что правительство Новой Калифорнии постарается принять дополнительные меры по контролю за военными запчастями, но каким образом данные конкретные запчасти попали в руки злоумышленников, они сказать не могут.

Проблему чёрной дыры решить так и не удалось. Всерьёз предлагалось спустить эту дыру в серафимский туннель, но простые подсчёты показывали, что формирующая рама туннеля не выдержит ни приливных сил вблизи сингулярности, ни столкновений с веществом аккреционного диска. Также было неясно, как поведёт себя сам туннель при взаимодействии с гравитационной аномалией гораздо большей интенсивности.

Самая опасная из создаваемых дырой проблем — релятивистские джеты — была направлена под большим углом к плоскости эклиптики и не представляла непосредственной угрозы ни для самой Валгаллы, ни для космической навигации в её окрестностях.

Большие опасения вызывал аккреционный диск, в котором была сосредоточена большая часть массы бывшей планеты. Вещество диска падало на горизонт событий чёрной дыры под действием газодинамического трения. Проблема состояла в том, что падающее вещество передавало свой момент импульса остальному диску. Получалось, что на каждую тонну вещества, упавшую на горизонт событий, приходилась примерно тонна вещества, разогнанного до второй космической скорости, а часто и до больших скоростей.

Многие опасались, что когда Валгалла попадёт в плоскость разбрасываемого диском вещества, это будет выглядеть как жесточайшая метеоритная бомбардировка, опасная не только для орбитальных сооружений, но и для населения и экосистемы планеты.

Практика показала, что всё не так плохо. Приливные силы и частые столкновения твёрдых частиц не позволяли ни сформироваться, ни сохраниться сколько-нибудь крупным объектам. Всё твёрдое вещество в диске представляло собой очень мелкодисперсную пыль, а большая по массе часть этой пыли состояла из летучих веществ: углекислоты, метана, воды, аммиака. Разлетающийся газ и мелкие частицы отклонялись световым давлением и звездным ветром Табит и почти не проникали во внутренние области системы.

Превращение в сингулярность не прошло для Злотникова даром. Главной проблемой оказался разъём, точнее, конечно же, не сам разъём и не процессорный модуль, осуществлявший преобразование данных, а сеть сбора данных: сотни тысяч электродов из тончайшей золотой проволоки, сплетенной с углеродными «усами», проходивших через мозолистое тело в кору больших полушарий. Никто не представлял, как удалить хотя бы десятую долю этих электродов, не превратив мозг Злотникова в фарш.

Во время сингулярности, функционирование мозга Злотникова поддерживалось при помощи катетера, через который в его спинномозговую жидкость непрерывно вливались лошадиные дозы противовоспалительных препаратов. Впрочем, уже к моменту спасения наблюдались симптомы нейродегенерации.

Олега положили в неврологическую клинику в Асгарде. Подбором противовоспалительных препаратов и физиотерапии удалось замедлить воспалительные процессы, но распад мозговой ткани всё-таки происходил. Это было ясно и по энцефалограммам, и по субъективным жалобам. Наблюдались провалы в памяти, нарушения координации, проблемы с речью.

Катя довольно часто навещала Злотникова, но обычно уходила в расстроенных чувствах, часто даже в слезах.

За тридцать килосекунд до расчётного времени восстановления доступности колонии S2 для гиперпрыжков, Злотников сбежал из клиники. Обстоятельства побега были более чем странными и свидетельствовали о том, что с мозгом у него было не все так плохо, как следовало из жалоб результатов медицинских обследований.

Данные с камер видеонаблюдения и мониторов состояния были тщательно подчищены. По всем записям всех автоматических систем наблюдения, Злотников мирно спал в своей постели, подключённый ко всем мониторам, вплоть до момента, когда охрана и санитары вошли в его палату. На первом кадре видеозаписи, на котором была видна открывающаяся дверь в палату, изображение Злотникова из постели исчезло и изображение обстановки палаты сменилось реальным.

Все, что известно об обстоятельствах побега, удалось восстановить только по следам и отпечаткам в палате и по показаниям дежурной медсестры. Картина получалась примерно такая:

На ужин Злотников получил творог, чай и шоколадный батончик. Батончик был в заводской пластиковой упаковке со всеми положенными штрихкодами и серийными номерами. Тщательное обследование остатков этой упаковки не показало никаких признаков того, что она вскрывалась до момента попадания в руки Злотникова. Поэтому так и не удалось установить, каким образом внутрь батончика попал медиаконвертор.

Так или иначе, в шоколад был вплавлен конвертор, позволявший подключить один из каналов оптоволоконного интерфейса в черепе Злотникова к разъёму больничной гигабитной сети. Злотников ожидал обнаружить это устройство, судя по тому, что он не пытался есть шоколад, а сразу разломил батончик, извлёк переходник, отключил монитор кровяного давления и подключился к его гнезду.

Сколько времени он пролежал, подключённый к больничной сети, неясно, но факт подключения несомненно доказывается следами измазанных в шоколаде пальцев на кабеле монитора и возле розетки. Очевидно, именно за это время он и осуществил подчистку и подделку всех записей систем наблюдения.

Потом Злотников вышел из палаты, не вынимая медиаконвертор из разъёма в черепе. Во всяком случае, дежурная медсестра утверждает, что когда пациент появился в коридоре, сильнее всего её потрясло не то, что на мониторе коридорной камеры пациента не было видно, а именно торчащий из его макушки кабель.

Сестра сначала пыталась завязать с ним разговор, задавая вопросы вроде «вас что-то беспокоит?», потом взялась за тазер. Тазер имел датчик отпечатков пальцев и мог стрелять только в руках сестры, но почему-то не выстрелил. Кнопка тревоги тоже не сработала.

Злотников, ни слова не говоря, подошёл к посту, отобрал у дежурной сестры тазер, прижал к её плечу и в упор выстрелил. На видеозаписях эта сцена зафиксирована не была, но утренняя смена действительно нашла медсестру на полу без сознания с иголками от тазера в плече.

Сам тазер лежал рядом, и на его рукоятке и спусковом крючке были отпечатки пальцев Злотникова. Перед выходом из палаты он вытер измазанную в шоколаде руку о простыню, но не очень тщательно.

Судя по отпечаткам пальцев, Злотников вышел из здания через пожарный выход; никаких следов открытия электронных замков обнаружено не было; складывалось впечатление, что он открывал двери простым толчком руки.

О дальнейшей судьбе Злотникова ничего не известно.